Калька под тушь, 640 мм, 40 м

Осталось ощущение радости от того, что он стольких любил, стольким помогал, столько успел сделать добра, как все люди, которым суждено мало прожить. Я ни разу ни до, ни после его смерти, ни от кого, никогда не слышала фразу, над которой тогда не задумывалась: "одиноких мне всегда жалко". Жизни с ним мне было отпущено девять лет... Много было всего - и горького, и смешного, и удивительного... Помню, когда Саня ушел из газеты на "вольные хлеба", мой отец, человек правильный и дотошный, никак не мог понять этого и предлагал устроить его на работу в свое сантехническое управление. А Саня... писал и верил, что преодолеет все: непонимание, неприятие... Время было его и не его. Из письма ко мне: "Настроение паршивое. Изо дня в день обивание порогов и телефонные переговоры - пропади все пропадом. Заканчивай университет, поедем с тобой на два года в деревню - отдохнуть и переждать эту гнусную ситуацию". ... Я стала старше его на много-много лет. В самую тяжелую минуту, я знаю, именно он поможет мне выйти из тупика. Среди его бумаг я нашла нарисованный кем-то на маленьком клочке кальки тушью его портрет и надпись почему-то на английском: "Я всегда буду помнить ваши глаза" ...»