|
Критическая Масса, 2006, № 4Вот две позиции, совершенно явных: Бродский, который говорит все мощно, талантливо И Аронзон, который за этим всем, за движением, когда можно сказать все, имеет еще и движение к молчанию11 . То есть каждая вещь, которая становится объектом поэзии а их очень немного, кстати, я заметил т. е. сужается и мир поэзии, сужается и мир объектов, которые становятся объектами стиха12 . Вот бабочка, стрекоза, поле, речка и т. д. т. е. поэзия Аронзона, которая стремится к пределу молчания, т. е. мы как бы разрываем слово становится оболочкой, оболочкой чего-то, о чем можно подозревать только в момент любви13 . И в этом смысле мне кажется, что как компонент развития поэзии Аронзон вносит нечто новое действительно, новое принципиально, потому что в русской поэзии этого еще не было14 . Я помню один разговор с Леней, который для меня самого открыл какую-то сторону поэзии15 Аронзон говорил о том, что есть два подхода: подход мастерский, мастеровитый, когда мы описываем и подход совершенно иной, когда мы отвлекаемся, отрываемся от того, что мы описываем, забываем об этом, и в этом мы как бы находим нечто большее ...» |
Код для вставки книги в блог HTML
phpBB
текст
|
|