Лоток для бумаг "Премиум", горизонтальный, черный

Там пожилой немец, завернув обшлага моей шинели, взял меня за руки и прижал все десять пальцев к пропитанной краской - наподобие штемпельной - подушечке. Потом приложил пальцы к карточке, в которую были занесены мои ответы. На бумаге осталось десять черных пятен - оттиски моих пальцев. - Гут, - буркнул пожилой немец и отложил мою карточку в сторону. За мной последовал к столу Володя. Мы вышли во двор. - Ну вот, - заговорил кто-то, - гестапо и снимочки наши приобрело себе на память. Теперь имена наши будут хранить в несгораемых ящиках... - Ладно, не наводи тоску, без тебя тошно! - обрезал его Володя. Разговор оборвался. Затеянную немцами регистрацию мы восприняли как тяжелую неожиданность. И без того измученные позором плена, мы еще острее почувствовали собственное бессилие. Казалось, мы так навсегда и останемся невольниками. Нас опять повели куда-то и остановили возле домика, из трубы которого вился черный дым. - Кухня, - сказал один из наших товарищей. Он не ошибся. Мы получили тут по пол-литра "баланды". Это варево, которое считалось в лагере едой, состояло из воды и небольшого количества капустных листьев, репы и почерневшей картошки ...»