Картина по номерам "Осень в Праге"

В черновую тетрадь начинает исподволь пока еще внедряться Трагедия среди колонн стихов, их нервных вертикалей большими плоскостями прозы: предварительных планов пьесы «Ариадна»; «биографических» сведений о ее героях; их характеристик; готовится ложе античной трагедии для современного и вечного потока страстей и бед человеческих. Стихи (у Марины всегда монологи, всегда безответные!), облеченные в плоть героев, наконец-то смогут обрести право на диалог Сквозь стихотворения и отдельные строки, строфы, написанные уже в осенней Праге, после переезда туда из деревни, просвечивает город, именно этот, неповторимый «Как бы дым твоих не горек Труб, глотать его все нега! Потому что ночью город Опрокинутое небоP Аллеи последняя алостьP По набережным, где седые деревьяP Фонари, горящие газом ЛеденеющимP Улицы не виноваты в ужасах Нашей душиP Прага, каменная поэма» и, наконец, встает во весь свой ночной рост «Пражским рыцарем»: «Бледнолицый Страж над плеском века, Рыцарь, рыцарь, Стерегущий реку» И от Рыцаря, от того моста над той Влтавой, ощупью черновиков, сквозь ожившую уже ткань первой картины «Ариадны» (мимо и наперекор ее путеводной нити, ведшей из лабиринта к свету),P к лабиринту великого отчаянья поэм «Конца» и «Горы», неотвратимо назревающих в недрах души и глубинах тетради ...»