Черная башня

И кто бы мог поверить, что в день, когда ей сравнялось семнадцать, она напишет такие стихи-молитву: Христос и Бог! Я жажду чуда.Теперь, сейчас, в начале дня!О, дай мне умереть, покуда.Вся жизнь как книга для меня.Ты мудрый, ты не скажешь строго:«Терпи, еще не кончен срок».Ты сам мне подал слишком много!Я жажду сразу всех дорог!Всего хочу: с душой цыгана.Идти под песни на разбой.За всех страдать под звук органа.И амазонкой мчаться в бой;Гадать по звездам в черной башне.Вести детей вперед, сквозь теньЧтоб был легендой день вчерашний.Чтоб был безумьем каждый день!Люблю и крест, и шелк, и краски.Моя душа мгновений следТы дал мне детство лучше сказки.И дай мне смерть в семнадцать лет! А ровно за год до этого Марина писала одному своему знакомому, которого звали Петр Юркевич, признаваясь, что ей страшно хочется умереть рано, пока еще нет устремления на покой, на отдых, «вниз». «Вниз» означало «постареть». А потому, как только к ней явился извечный женский страх надвигающихся лет (вообще-то всегда кажется, что постареть может кто угодно, только не я, но, с другой стороны, старухами ведь не рождаются значит, и они были когда-то молоды, какой кошмар!), она написала стихотворение-мечту: Хорошо быть красивыми, быстрыми.И, кострами дразня темноту.Любоваться безумными искрами.И как искры сгореть на лету! Марина, надо сказать, не очень-то любила выражать свои мысли, как все люди,P обычными словами ...»