Мы пестрые бабочки, детка!

Выбравшись из воронки, постояла, не веря, что жива. Шевельнула правой рукой, левой - целы. Да и бок был цел - видно, ударила срезанная пулями ветка. На ветке беспечно сидела пестрая бабочка, чуть заметно подрагивая крыльями. Павлушкина стряхнула с кителя землю. Рука слушалась плохо деревянная, чужая. Бабочка затрепыхала крыльями, полетела прочь. Гул "мессершмиттов" удалялся. Все обошлось... Спустя несколько дней, проходя мимо бомбовой воронки, она не испытывала уже ни смятения, ни страха, скользнула взглядом по иссеченной пулями макушке сосны и предалась иным мыслям, иным переживаниям. Стремительные перемены, столь частые в круговерти военного времени, захватили Антонину Павлушкину. То, что совсем недавно было немыслимо далеким, ворвалось в ее жизнь властно и решительно. Три дня назад комбат вызвал ее к себе. Он поинтересовался, как идет обучение боевых санитаров. Она рассказала. - А как выполняются ваши прочие указания? Павлушкина неожиданно спросила: - Можно проверить, товарищ старший лейтенант, где ваш индивидуальный пакет? Он достал из кармана пакет, молча спрятал его, и вдруг в глазах его загорелись лукавые искорки ...»