Во сне и наяву

Джидза заметила это и встревожилась. — Госпоже графине нездоровится? — Нет, — ответила Джемма слабым голосом. — Но не находите ли вы, что от этих благовоний слегка кружится голова? — Не желает ли госпожа графиня, чтобы я отворила окно? Ни в коем случае! Правда, мне кажется, что я вот-вот умру, но мне кажется также, что такая смерть очень приятна. Снимите с меня шляпу, она давит на голову, мне тяжело в ней. Джидза повиновалась, и длинные волосы графини волнистыми прядями упали до самой земли. Неужели, Джидза, вы не чувствуете того же, что и я? Что за неведомое блаженство! Словно небесные флюиды струятся по моим жилам, можно подумать, будто я выпила волшебный напиток. Помогите мне встать и добраться до зеркала. Джидза поддержала графиню и довела ее до камина. Остановившись перед ним, Джемма облокотилась на каминную доску, опустила голову на руки и взглянула на свое отражение. — А теперь, — проговорила она, — велите унести все это, разденьте меня и оставьте одну. Камеристка повиновалась; лакеи графини убрали со стола, и когда они вышли, Джидза выполнила вторую часть приказания своей госпожи, которая так и не отошла от зеркала; она лишь томно подняла одну руку, затем другую, дабы горничная могла довести свое дело до конца, что та и сделала, пока госпожа ее пребывала как бы во сне наяву; после чего камеристка вышла, оставив графиню одну ...»